Внезапно пришла мысль (видимо, в контексте грядущей игры и проработки персонажа) ну и оформилась в такое вот "мини".

Перед войной

«Выступаем. Наконец-то». Ингвэ облачился в недавно собранный в кузнях Ауле доспех, привычно подпрыгнул, проверяя, не зазвенело ли где. Нет, все правильно и хорошо. Старая куртка из толстой кожи темной твари (шрамы от той схватки в лесах Эндорэ окончательно исчезли только в Аман, но куртка сберегла от многих новых), обшитая спилами роговых пластин, осталась висеть на стене – хорошо послужила, но сталь надежнее и легче. Копье с кремневым наконечником, равно как и рогатина, тоже остались на почетном месте: новое копье с перекладиной, окованное железом, явно было прочнее и удобнее. А меч… меч был от самого Оромэ и не раз доказал свою полезность в ближнем бою.
читать дальшеС высоты маяка воинство Амана было видно превосходно. Воины ваниар в блестящих доспехах четкими рядами двигались в сторону Гаваней. Скупые, экономные движения, нерушимое спокойствие и… яростное нетерпение, словно весенние воды под истончающимся льдом горной реки.
У ваниар долгая память, и все, что было пройдено в доаманские времена, все, что рассказывали и передавали по осанвэ родившимся в Блаженных Землях, все, на что насмотрелись уже во время Непокоя и тем паче Исхода… Будоражило кровь, подгоняло шаг, звало в бой. Наконец-то можно! Наконец-то пришло время отомстить за все. Не так, как некогда, не в войне с родичами, не предавая ставшую родной землю.
Стальная колонна двигалась в Гавани. Оставалось одно. Просто попрощаться. Ненадолго – как бы ни сложилось.
В залах Ильмарин было пронзительно тихо. Ни малейшего дуновения, ни привычного, на грани слуха, серебристого перезвона невидимых колокольцев. И нечто в воздухе, подобное тишине в зрачке урагана.
Ингвэ тихо постучал. Тишина. Осторожно отворил дверь.
Силуэт Манвэ у окна был похож на предгрозовую тень: напряженно-резко очерченную.
– Владыка?
Король Мира обернулся, и король ваниар увидел глаза. Тусклые и безжизненные. Почти. Ингвэ видел их разными: искрящимися весельем, горящими любопытством, полыхающими неистовым гневным синим огнем, потухшими, как залитые угли костра. Сейчас там была пустота, бесплодная пустыня, серая пепельная взвесь.
– Эонвэ возглавит поход и Эарендил будет вам в помощь. Возвращайтесь с победой. И… береги себя, друг мой. – Слова, как капли в сталактитовой пещере. Прямая осанка, волосы… ни малейшего движения, хотя их всегда словно перебирал невидимыми пальцами ветер.
– Манвэ? – Что-то было не так, ненормально, безумно… неправильно. – Что с тобой? Что-то пошло не так? Можно что-то сделать?
– Все так. Все правильно. Со мной – а что со мной? Все хорошо со мной. Что сделать? Вы – сделаете. Все, что нужно, можно и должно. Я в вас верю. – Выверенно приподнялись уголки губ, руки еле заметно приподнялись к плечам… движение замерло. Пальцы легли на подоконник, шевельнулись, словно беря аккорд, – застыли, внезапно напомнив лапу хищной птицы.
Ингвэ сощурился. Кажется, он понял правильно – но легче ли от этого? С того момента, когда он впервые оказался в Аман и встретился с Манвэ, прошло немало лет, но еще тогда, в первый раз, между ними проскользнуло что-то, какая-то общность, что-то близкое. Конечно, эрухини не дано понять айнур, равно как и айнур не могут до конца понять эрухини, но они учились понимать друг друга и во многом преуспели. Замечать отголоски грозы и оттенки неба, читать жесты и мимику, находить новые слова и слышать интонации. Сейчас явственно ощущалась гроза, да какая гроза – недаром первым ощущением было: пребывание в центре торнадо. Тихо и очень неуютно. Обманчивое спокойствие перед шквалом, сметающим все живое. И что сказать, даже если понимаешь, отчего это – вот так?
– Я… пойду?
– Дессаманннуззаннн! К недивной матери через колено в Эккайа и Столпы в… - Дальше шел уже сплошной валарин. Ингвэ вроде бы понимал все слова, но витиеватость сочетаний завораживала. – Поклялись… в Эндорэ ни ногой! И сиди тут… как кристалл в проруби. А это же между нами дело, я сам должен бы слетать и разобраться! Попутный ветер в… ! И ждать, опять ждать, и видеть. Все, всех. И – ничего! Ни закрыть, ни врезать… Ни тогда, ни теперь. И вместо тебя пойдут другие. Вы пойдете – гибнуть за Эндорэ, куда и погостить не собирались… – Подоконник под пальцами Валы пошел трещинами. Манвэ отдернул руку, выпрямился. – Прости, Ингвэ. Хорошее прощание, дивное напутствие, нечего сказать. Удачи тебе.
Ингвэ усмехнулся:
– Войско ваниар идет не гибнуть, а хорошенько поразмяться и душу отвести. Впрочем… – Король отступил на шаг, отстегнул копье, прислонил к стене. Положил на кресло перевязь с мечом. – Я остаюсь.
– Как? Почему? Ты же так хотел наконец-то поквитаться – за все.
– Ингвион возглавит войско. А я… побуду здесь, подожду. Такая у нас, королей, доля.
– Ингвэ, ты шутишь? Это… из-за меня?! Из-за вот этого всего? Я не должен был…
– А в остальное время ты всегда должен. – Ваниа нахмурился. – Я тоже должен. В том числе и тебе. За дом. За спокойствие. За дружбу, в конце концов. Наши сыновья займутся войной, а мы будем их ждать, как и подобает родителям. Зови Варду, я позову Ньелле. Сказать ей, чтобы мирувор прихватила?

Сказания говорят, что Ингвэ, с тех пор как пришел в Аман, более не покидал Блаженные Земли. Так и было.